Никакого массового возвращения в Россию не будет, считают эксперты. А те немногие, кто вернутся, потребуют более высоких зарплат и выгодных условий труда

С 2022 года Россию покинули тысячи высококвалифицированных специалистов и владельцев бизнеса. Многие осели в странах ближнего зарубежья, остальные уехали в Европу, США и азиатские страны. Вернутся ли они, если конфликт на Украине закончится, а санкции против России снимут?

Большинство экспертов, с которыми поговорил РБК, считают, что масштабного возвращения не будет — релоканты в основном адаптировались за рубежом, а те, кто не смог, уже вернулись. И даже те, кто приедет обратно, вряд ли приживутся в российских компаниях: уж слишком отличаются от зарубежных зарплаты и корпоративная культура. Эксперты назвали только одну страну, возвращение из которой в Россию будет по-настоящему массовым.

Точка невозврата

Точных данных, сколько россиян покинуло страну за последние три года, нет — по разным оценкам, их число составляет от 600 тыс. до 1 млн, приводит цифры основатель консалтингово-аналитической компании Greener Relocation Василий Юренков. Около 10-15% уехавших уже вернулись. Если заключат мир, вернутся еще 10-20% релокантов, прогнозирует эксперт.

Российских релокантов можно условно разделить на три группы. «Политические» вернутся только при серьезных переменах в общественно-политической сфере России, «экономические» — в случае улучшения делового климата, считает Юренков. Впрочем, вторые могут ограничиться «вахтовым методом» — временными поездками на родину ради заработка или карьерных перспектив. И, наконец, «мобилизационные» релоканты, опасающиеся призыва. Многие из них уже вернулись, а остальные сделают это после подписания президентского указа о завершении частичной мобилизации.

Толп спешащих домой релокантов мы не увидим, но частота их поездок домой точно вырастет. «Чем дольше люди живут в новой стране, тем реже они говорят о возможном возвращении, даже если в России произойдут серьезные изменения», — добавляет Юренков. Меньше всех торопятся домой бизнесмены, уже переместившие свои компании в другие страны. «Те, кто успел создать инфраструктуру для сохранения доступа к глобальным рынкам, скорее всего, ее сохранят», — считает эксперт. Бизнес, выстроивший новые логистические и юридические схемы, будет менять их исключительно осторожно, уверен Юренков.

Схожее мнение высказывает Александр Беспалов, основатель консалтинговой компании Bespalov Finance. По его оценкам, в Россию после заключения мира могут вернуться 10%, максимум 20% релокантов. «Большинство из тех, кто не прижился за рубежом и оказался не готов к эмиграции, уже вернулись в 2023-м — начале 2024 года. Оставшиеся по большей части успешно перестроили свою жизнь», — говорит эксперт. Не приедут обратно даже те, кто перевел бизнес в СНГ. Обычно такой шаг означал не полноценный переезд, а лишь создание инфраструктуры для внешнеэкономической деятельности и проведения трансграничных платежей — сами релоканты при этом выбирали более подходящие для жизни страны.

Беспалов предполагает, что закрепившиеся в других странах бизнесмены будут рассматривать не столько возвращение в Россию, сколько расширение своего бизнеса за счет российского направления. Часть перебравшихся за рубеж IT-компаний постарается заново открыть офисы и в России, предоставляя своим сотрудникам выбор, из какой страны работать.

Москва по цене двух Дубаев

Владимир Рожанковский переехал в столицу Филиппин Манилу в декабре 2022 года. В Москве он работал в сфере финансов, был основателем управляющей компании Trade123. «Мы специализировались на иностранных ценных бумагах — консультировали клиентов, вели аналитику, проводили ребалансировку портфелей. Когда из-за санкций нас отключили от зарубежных бирж, все деньги клиентов зависли у иностранных брокеров, вывести их было нельзя. Я тоже не мог получить гонорары. Получилась глупейшая ситуация. Пришлось уезжать туда, где я мог вести бизнес», — рассказывает Рожанковский.

За рубежом он начал помогать клиентам переоформлять инвестиционные счета, регистрируя их на Филиппинах, на Кипре, в Казахстане и в других нейтральных странах, чтобы можно было вывести деньги со счетов, оформленных на российские паспорта. Дела сейчас идут хорошо, и возвращаться в Москву в ближайшее время Рожанковский не планирует. «Даже, если заключат мир и отменят санкции, остается открытым вопрос о блокировках. В России многие зарубежные сайты, в том числе содержащие финансовую информацию, заблокированы. Мы работаем в сфере дата-майнинга (анализ больших массивов данных — РБК) и, вернувшись, будем недополучать ценную информацию», — объясняет эксперт.

Инвесторам и трейдерам важно получать данные в режиме реального времени — если информация о движении котировок приходит с задержкой, это чревато убытками. Работая из России, никогда не знаешь, какой сайт с важной финансовой информацией может перестать работать, сетует Рожанковский. «Когда начинаешь работать с новым торговым терминалом, нельзя сказать заранее, какие шлюзы будут у него закрыты. Да, есть VPN, но они тормозят передачу данных, и это сильно снижает эффективность работы».

Есть еще одно обстоятельство, удерживающее Рожанковского от возвращения в Россию. «На новогодние праздники я ездил «на разведку» в Москву. Меня поразила одна вещь: жизнь стала слишком дорогой, а зарплаты по-прежнему растут медленно. Например, мне недавно прилетел оффер из Дубая: компания готова предложить вакансию за $3500 в месяц. Это чуть больше 300 тыс. рублей по сегодняшнему курсу. Я открыл HeadHunter: таких зарплат в Москве сейчас по моей специализации просто нет, даже в private banking (управление счетом клиента — РБК). В лучшем случае российские компании готовы платить две трети от этой суммы», — рассказывает эксперт.

Расходы при этом неприлично высоки. «Допустим, я работаю в «Москва-сити». Значит, мне надо снять квартиру где-то рядом — например, на Шелепихе или, на худой конец, у метро «Октябрьское поле». Возьмем однокомнатную квартиру, с хорошим ремонтом, но без шика. Аренда обойдется в районе 80 тыс. руб. в месяц. За коммуналку придется платить 10-12 тыс. руб. В сумме это примерно $1000. Это дороже, чем в Дубае или тем более на Филиппинах, если рассматривать аналогичные квартиры неподалеку от финансовых центров. В Маниле я сниму такое же жилье за $500 в месяц, плюс $150 на коммунальные расходы. Все будет то же самое, что в Москве, но только бонусом я получу бесплатный бассейн и фитнес-центр, которые здесь строят прямо на территории ЖК, и много чего еще», — рассказывает эксперт.

Ставки по ипотеке и стоимость аренды квартир в Москве при этом быстро растет. Через полгода аренда такой «однушки» будет уже $1100 долларов, прогнозирует Рожанковский. А в ОАЭ и на Филиппинах цены стабильны. К тому в России зарплата, на которую договорился работник, не изменится до тех пор, пока он не поменяет компанию — никаких траекторий роста для сотрудников в российском бизнесе обычно не предусмотрено. Дорожают и продукты, такси, медицинские услуги. «Релоканты приезжают в Москву, смотрят и понимают, что у них будет ровно половина от того, что есть за рубежом. И мало кто согласится наполовину обрезать свой бюджет. Все думают над возможностью вернуться, но большинство к этому не готовы», — заключает эксперт.

Эрзац-Россия

Партнер Bespalov Finance Александр Нишаков живет в Тбилиси. Он подтверждает, что большинство российских релокантов в Грузии, с кем он общался, пока не готовы возвращаться — даже в случае мира. Прежде всего, это связано с требованиями работодателей. Западные компании хотят, чтобы россияне работали из третьих стран. Публично об этом никто не заявляет, но такая политика есть у многих компаний, уточняет Нишаков. Фактически западный бизнес зеркалит требования бизнеса российского — например, Тинькофф-банка, который вводит ограничения на работу сотрудников из-за границы, отмечает эксперт. И это требование вряд ли в одночасье уберут. «Да и сами релоканты научились не ждать хороших новостей. Их настроение сейчас сдержанное — все понимают, что отмена санкций будет небыстрым процессом», — поясняет Нишаков.

Подавляющее большинство предпринимателей Россию и так не забывают, работая сразу на двух рынках. Собственники переезжали в Тбилиси, чтобы сменить налоговую резиденцию. Это было важно для западных партнеров и помогало сохранять рабочие места. В России эти компании по-прежнему представлены, и возвращаться им не придется.

Игорь Зайцман (имя и фамилия по просьбе героя изменена — РБК) много лет проработал в Москве в сфере рекламы. Уехал осенью 2022 года — сначала взял билеты до Казахстана, а потом репатриировался в Израиль. «Все, кто уезжают в Израиль, получают там гражданство. И это мотивирует их оставаться: можно бесплатно получить новую квалификацию, выучить язык. На это надо потратить много времени. После этого многие уже не захотят никуда возвращаться», — объясняет Зайцман.

В Израиле много неудобств, признает он — слишком дорогая аренда жилья, грязь на улицах и сильно выросшие в последние годы цены. «Я арендую однушку в Хайфе за 90 тыс. руб., если переводить на рубли. Цена завышена, по квартире бегают насекомые, каждый день приходится бороться с плесенью, в туалете страшная вонь из канализации», — рассказывает Игорь. Но все эти неудобства сглаживаются очень высокой зарплатой. Даже минимальная зарплата в Израиле в переводе на рубли сейчас составляет 145 тыс. руб., говорит он. Если же ты получил квалификацию, то можешь претендовать на значительно большую сумму. «А если еще готов работать в выходные — условия, на которые обычно не соглашаются коренные израильтяне — то доплачивать за такую внеурочку будут очень хорошо».

Из многочисленных знакомых Зайцмана, переехавших из России в Хайфу, всерьез хочет обратно только один человек. У него появилась неожиданная возможность развивать бизнес в Москве, поясняет релокант. Большинство остальных собираются использовать Израиль как трамплин — получив местные паспорта, переехать на Запад. «Например, одна знакомая уехала в Канаду. По израильскому паспорту там легко получить рабочую визу, а цены значительно ниже, чем у нас. Многие переезжают в Словению, где действует программа ВНЖ для израильтян. Стоимость аренды сопоставима с Москвой, а продукты даже дешевле», — говорит Игорь Зайцман. Сам он тоже не планирует возвращаться — собирается перебраться в Литву.

И все-таки есть как минимум одна страна, откуда вернется большинство релокантов. Андрей Еремеев (имя и фамилия по просьбе героя изменены — РБК) живет в Белграде, куда уехал еще до массовой релокации — почти 10 лет назад. Женился на сербке, получил гражданство и устроился работать в консалтинговую компанию. «Лично я возвращаться не планирую, так как не смогу найти работу на таких же условиях, — говорит он. — Но очень многие хотят в Россию».

За три года в Сербии сложилась огромная русская диаспора. По данным отчета аналитического центра Белградского центра политики безопасности (есть в распоряжении РБК), в Сербии сейчас постоянно проживает от 73 тыс. до 110 тыс. релокантов. Значительная часть (40%), по данным отчета, планирует остаться в Сербии еще на пять лет, 12% называют Сербию транзитной страной для переезда в ЕС. Вернуться в Россию в течение пяти лет планируют 15%. Однако все поменяется в случае окончания военной операции, выяснил опрос Центра: тогда в Россию вернутся 57% релокантов.

Андрей Еремеев подтверждает эти настроения. «По моим ощущениям, не всем релокантам тут комфортно, многие никак не могут адаптироваться к местным реалиям», — замечает он. Еремеев считает, что сейчас большую часть релокантов тут держат только неудобства, связанные с санкциями, и риски для безопасности. Сербию и выбирали в основном те, кто ностальгирует по России — к русским тут относятся хорошо, есть масса русских заведений, культурно страна близка к родине. Многие рассматривают Сербию как «эрзац-Россию», и если появится возможность вернуться в Россию настоящую, многие с удовольствием это сделают.

Кризис сеньоров. Почему лучшие сотрудники в России ощущают себя винтиками

Прощание с дольче вита

А так ли хотят возвращения релокантов сами россиские компании? Опрошенные РБК эксперты уверены, что возвращение даже 15-20% эмигрантов создаст трудности для российского бизнеса: он столкнется c необходимостью перестраивать процессы.

Андрей Еремеев отмечает, что в Сербии релоканты научились никуда не спешить. «У меня была такая история. Попросил своего подчиненного, серба, сделать презентацию и сказал, что это не срочно — до конца следующего дня. Но он мне дал понять, что это неестественно оперативный срок. «Не срочно» для серба — это где-то через месяц. В России срочные задания принято делать за несколько часов», — рассказывает Еремеев. Он говорит, что вернувшиеся из Сербии релоканты тоже будут стараться выстроить более эффективный баланс между работой и частной жизнью.

Также релоканты станут требовать более неформального отношения со стороны начальства. «В Сербии руководство менее авторитарно. Да, там тоже любят регалии, разные должности. Но начальники менее оторваны от почвы, чем в России. Вы заходите в маленький ресторан из массового сегмента и сталкиваетесь там с министром энергетики с семьей без охраны. Для Сербии это нормально, для России — нет», — рассказывает Еремеев.

Игорь Зайцман считает, что релоканты стали плохо относится к любым проявлениям негатива от клиентов и начальства. «У моего знакомого релоканта, проживающего в Хайфе, произошел такой случай. Он устроился в магазин продавцом. И ему нахамила супервайзер. И вот израильские друзья начали давать ему советы. Кто-то сказал, что тому надо пожаловаться в профсоюз, кто-то порекомендовал написать заявление руководству. Бедную женщину готовы были стереть в порошок. Вот так здесь защищают права работников. В Израиле даже к сотруднику самой простой профессии будут относиться на равных. От этого сильно страдает уровень сервиса — с придыханием к клиентам тут не относятся, в разговоре с начальником отстаивают свои права. Такого же отношения будут требовать к себе и вернувшиеся в Россию релоканты», — объясняет Зайцман.

Успевшие привыкнуть к иностранной корпоративной культуре релоканты могут серьезно изменить российский бизнес. «Во многих зарубежных организациях более развита культура поддержки сотрудников, повсеместно практикуется борьба с выгоранием. В Европе развиты командообразующие практики: корпоративные вечера, совместные мероприятия для сотрудников, которые у нас не очень приняты», — отмечает Максим Белоусов, психолог сервиса психотерапии Alter.

Вместе с тем и сами вернувшиеся релоканты могут столкнуться и с рядом трудностей. Например, с тем, что некоторые компании негативно относятся к уезжавшим, считая их неблагонадежными. «Релоканты, работавшие, скажем, в крупной компании из финансового сектора, говорят, что их не возьмут в ту же корпорацию, а порой и в сам сектор, из которого они ушли», — поясняет Максим Белоусов.

Релоканты столкнутся и с необходимостью бытовой адаптации — заново привыкать к жизни в России. Поэтому компаниям нельзя сразу требовать от них полной эффективности, а нужно дать время и, возможно, оказать помощь в бытовых вопросах, заключает директор по развитию экспертного сообщества Академии социальных технологий Евгения Пятакова. Иначе вернувшие начнут ностальгировать по странам, к которым успели привыкнуть — и снова покинут Россию, теперь уже навсегда.